Наверно, я погиб. Глаза закрою - вижу
полночный будуар с мерцающим трюмо,
где отражён я сам с какой-то шлюхой рыжей,
подставившей свой лоб под лунное клеймо.

Ей снится мокрый снег. А мне пустыни снятся;
вараны да пески, колючие кусты.
И в сердце тех пустынь угрюмые паяцы
вколачивают нас в высокие кресты.

Мне кажется, что я - цыплёнок в гриле жёлтом,
сварившийся паук на нитях катастроф…
Заносит молоток потусторонний джокер,
и ручейками кровь спускается с крестов.

Вараны да пески… Пусть я из тех, кто платит,
но больше не могу, зашитый в трепет век,
висеть над простынёй без воздуха и платья
и, подавляя крик, валиться в мокрый снег.

Под веками круги, как паховые грыжи.
Вот в зеркало смотрюсь, смахнув пыльцу дремот:
всего-то с кепкой метр, хотя казаться пыжусь
как будто я грейпфрут, а вовсе не лимон.

Чудили с ней вовсю, заказывали яства,
которые в миру не для людей простых:
драконий зоб в вине, тарантуловы яйца... 
На княжеском дворе ходили с ней в кусты.

Не спал неделю я, услышав рык: пошёл ты!
Играет до сих пор во мне дурная кровь.
Кормил её, кормил... И что? Да в полной ж..е
сижу теперь и зрю финансовый некроз.

Не сплю, от злой тоски - верчусь я на полатях,
и план отместки ей рисую в голове.
Оголодает коль, ко мне же ведь прикатит.
                ***
А я над простынёй.
Вот адрес мой: Тот Све-е-е.......